Солдатский клад

Рассказ

В кафтан изношенный одетый,
Дьячок Иван сидит с газетой,
Читает нараспев.
К нему подходят инвалиды;
Они видали также виды,
Они дрались в горах Тавриды,
Врага не одолев.

И говорит один калека:
"Читаешь ты, небось, про грека,
Не то - про басурман?
Скажи нам, братец, по газете;
Что нового на белом свете,
И нет ли драки на примете?
Да не введи в обман!" -

"Зачем обманывать, служивый,
Но за рассказ какой поживой
Утешен буду я?
Поставьте мне косушку водки,
И, не жалея сильной глотки,
Все, значит, до последней нотки
Вам расскажу, друзья!"
Друзья пошли в "приют веселья";
Они дьячку купили зелья
На кровный пятачок.
И закипели живо речи:
О митральезах {*}, о картечи,
Об ужасах седанской сечи
Витийствовал дьячок.

"Теперь (сказал дьячок с усмешкой)
Играет немец, будто пешкой,
Французом. Наш сосед,
Глядишь, и к нам заглянет в гости..." -
"А мы ему сломаем кости,
Мы загрызем его со злости.
Храбрее русских нет!" -

"Старуха надвое сказала...
Альма вам дружбу доказала;
Фельдфебель без ноги;
Ты, унтер, также петушился,
Зато руки своей лишился;
А Севастополь порешился;
В него вошли враги".

Вздохнули усачи уныло.
И горько им, и сладко было
При имени Альмы.
Дьячок задел их за живое,
Он тронул сердце боевое,
И оба думают: нас двое, -
Дьячку отплатим мы.

"Послушай, человек любезный,
Едали мы горох железный,
А ты едал кутью.
Есть у тебя и голосище,
И в церкви служишь ты, дружище,
И мы служили, да почище,
В особую статью.

Егорья дали нам недаром,
Им не торгуют, как товаром.
А дело было так:
Угодно, значит, было богу,
Чтоб на попятную дорогу
Мы отступали понемногу
От вражеских атак.

Отдав врагу позицью нашу,
Мы встали, заварили кашу:
Солдатик есть здоров.
И ели мы, ворча сквозь зубы:
На первый раз французы грубы,
Они согрели нас без шубы,
Паля из штуцеров.

Владимирцы и все другие,
Все наши братья дорогие,
Могли бы счет свести
С французами. Да обманула,
Ружьем кремневым всех надула
Заводчица родная - Тула,
Господь ее прости!

Настала ночь. "Петров, Фадеев!
В ночную цепь, искать злодеев!"
Мы, ружья на плечо,
Идем - отборное капральство,
Идем, куда ведет начальство,
Вдруг рана у меня - канальство! -
Заныла горячо...

Я ранен был, как видишь, в руку,
Но затаил на время муку
От наших лекарей:
И дело смыслят, и не плуты,
Да в обращеньи больно люты,
Отрежут лапу в две минуты,
Чтоб зажило скорей.

Тихонько говорю Петрову:
"Ты по-добру, да по-здорову,
А я... я ранен, брат!"
Петров сказал в ответ сердито:
"И мне ударили в копыто,
Да это дело шито-крыто:
Я схоронил мой _клад_".

И что ж? Подслушал, как лазутчик,
Нас сзади молодой поручик;
Он не из русских был;
Хоть не какой-нибудь татарин,
По-нашенски молился барин;
Не то он - серб, не то - болгарин,
Фамилию забыл.

Как бешеный, он вскрикнул дико:
"Вы мертвых грабить? Покажи-ка
Мне этот клад сюда.
"Скорей! Разбойников не скрою
И вас сейчас, ночной порою,
Сам расстреляю и зарою
Без всякого суда.

Вы - звери! Вы достойны плахи,
Вы рады сдернуть и рубахи
С убитых честных тел;
Спокойно, не моргнувши бровью,
Умоетесь родною кровью...
А я, глупец, с такой любовью
В Россию прилетел!

Кажи свой _клад_!" - "Да мне зазорно, -
Сказал ему Петров покорно,
Не чувствуя вины: -
Я в ногу ранен, и, примером,
Никоим не могим манером
Стащить с себя пред офицером
Казенные штаны".

Поручик обласкал нас взглядом.
"И ты, Фадеев, с тем же _кладом_?
Признайся, брат, не трусь!"
А в чем мне было сознаваться?
И без того мог догадаться,
Что и безрукому подраться
Желательно за Русь.

Нас потащили в госпитали,
И там, как водится, пытали,
И усыпили нас
Каким-то дьявольским дурманом
И искалечили обманом,
Чтоб не могли мы с басурманом
Еще сойтись хоть раз.

Пошли мы оба в деревеньку,
Где я оставил сына Сеньку,
Лихого молодца.
Когда нагрянут супостаты,
Сам поведу его из хаты
И сдам охотою в солдаты -
Подраться за отца.

А у Петрова - дочь девица.
Бела, свежа и круглолица...
Петров, не забракуй:
По девке парень сохнет, вянет.
И только мясоед настанет, -
Не правда ли, товарищ? - грянет
"Исайя, ликуй!" -

"Согласен, братец, с уговором,
Чтоб не якшаться с этим вором.
Дьячок, але-машир!
На свадьбу ты имеешь виды, _
Но за насмешки и обиды
Тебе отплатят инвалиды:
Не позовут на пир.

Мы не остались без награды
За наши раны, наши _клады_,
И, доживая век,
Свои кресты с любовью носим,
Людей напрасно не поносим.
Засим у вас прощенья просим,
Любезный человек.

И молвим снова, друг любезный"
Едали мы горох железный,
А ты едал кутью.
Есть у тебя и голосище,
И в церкви служишь ты, дружище,
И мы служили, да почище,
В особую статью".

1871